На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ

684 подписчика

Свежие комментарии

  • ОЛЕГ ОЛЕГ
    Очень интересно. Русским морякам слава !Безумная одиссея ...
  • Валерий Ребров
    Опять историю переписываютКак сложилась суд...
  • ММ
    Одомашнили собак и кошек, а потом стало нечего делать- Интернета то нету! Ну и ломанулись строить пирамиды по всему з...Экспедиция к пред...

Человек не на своем месте

Generaloberst Hellmuth von Moltke. Erinnerungen, Briefe, Dokumente (1877-1916). Stuttgart. 1922. Генерал-полковник Гельмут фон Мольтке. Воспоминания, письма, документы (1877-1916). Штутгарт, 1922 г. – таково наименование рецензируемого нами труда начальника Генерального штаба германской армии генерал-полковника Г. фон Мольтке-младшего.


В течение трех лет, как говорится в предисловии, «некоторым лицам» (под которыми подразумевается семейство Гогенцоллернов и придворное общество) удавалось препятствовать выходу этой книги. Когда она все же появилась, ни один из генералов или именитых военных писателей не осмелился написать к ней предисловия. Это сделала вдова автора, причем вопреки воле своего покойного мужа.

Трагедия Мольтке-младшего схожа с судьбой австрийского генерала Бенедека. «Благодарность» императорского дома Гогенцоллернов ни в чем не уступает пресловутой «благодарности дома Габсбургов». Оба, Мольтке и Бенедек, не были гениальными полководцами, но оба были серьезные, проникнутые чувством долга и безгранично преданные своему царствующему дому генералы; оба заблуждались и ошибались; оба после блестящей карьеры занимали в переломный исторический момент высокие ответственные должности; оба были лишены веры не только в успех, но даже в его возможность; оба были жертвами не только собственных ошибок, но и всей системы. И система принесла их в жертву, сделала их «козлами отпущения», чтобы вскоре после этого бесславно погибнуть.

Конечно, между ними есть и различия - но они говорят не в пользу Мольтке и бросают яркий свет на систему, царившую в гогенцоллерновской империи. Бенедек, который выдвинулся без всякой протекции, благодаря своей храбрости и осмотрительности во время похода в Италию, не был придворным генералом. Мольтке же, наоборот, как племянник фельдмаршала Мольтке-старшего, изначально принадлежал к придворному обществу, и его военная карьера - благодаря фамилии и семейным связям - до 1914 г. была беззаботной и блестящей: Генеральный штаб, лейб-гвардия, снова Генеральный штаб, важные командировки и т. д., всегда в непосредственной близости к кайзеру Вильгельму II.

Кстати, из этой книги мы с большим удивлением узнаем, что Вильгельм, как в свое время от Бисмарка, «всячески старался избавиться» от выдающегося стратега - стареющего графа А. фон Шлиффена. Мольтке-младший был приемником последнего на должности начальника Генерального штаба. В Генеральном штабе по этому поводу насмешливо говорили, что штаб превратился в «компанию с ограниченной ответственностью». Даже Вильгельму приписывают следующие слова: «Для мирного времени сойдет и это (т. - е. сойдет и Мольтке), а на войне я сам буду командовать». Допустим, что Вильгельм этих слов не произносил, но еще остается запись в дневнике фельдмаршала Вальдерзее, стоявшего достаточно близко к императору: «Кайзер хочет быть своим собственным начальником Генерального штаба. Боже, сохрани наше отечество».

Заметные вехи в довоенной карьере Мольтке следующие.

1) В ходе Большой военной игры он настоял на том, чтобы Вильгельм не брал на себя обязанности военного руководителя – причем добился, угрожая своей отставкой, чтобы кайзер не вел (конечно, «победоносно») одну из сторон и не вмешивался в руководство маневрами. Кстати говоря это обстоятельство в будущем повлияло на то, что кайзер так и не решился практически возложить на себя верховное командование в годы мировой войны.

2) Внес существенные изменения в шлиффеновский план стратегического развертывания против Франции, переработав его так, чтобы не захватывать территории Голландии. Если бы последнее случилось, то война, вероятно, окончилась раньше и, скорее всего, непосредственным военным разгромом Германии. Приводимые Мольтке данные о «голландском вопросе» (С. 429 – 430.) достаточно исчерпывающи.

В других же отношениях, как это следует из писем и записей в дневнике, непостоянная, то угрожающая, то непонятно почему уступчивая, политика Вильгельма с его любовью к парадам, военной форме и орденам, все больше наполняла душу Мольтке тревогой за будущее Германии. Мольтке отдавал себе отчет в противоречиях между всей этой «театральностью» и подлинной «головой Горгоны» надвигающейся мировой войны.

Наступили роковые дни лета 1914 г.
Мы приводим здесь слова автора, предваряющие самую важную часть книги: «1-го августа в 5 часов пополудни кайзер отдал приказ о всеобщей мобилизации. Первым днем ее было 2-е августа. Я возвращался из дворца в генеральный штаб, когда получил приказание вернуться во дворец ... Там я застал, кроме Е. В. (Его Величества – А. О.), рейхсканцлера, военного министра и еще нескольких сановников.

Рейхсканцлер, видевший главную цель своей политики в установлении добрых отношений с Англией ... был, по-видимому, приятно взволнован содержанием депеши, только что полученной от германского посла в Лондоне, князя Лихновского, Е. В. кайзер - также. По сообщению депеши государственный секретарь Грей уведомил посла о готовности Англии взять на себя обязательство в том, что Франция не выступит против нас, если Германия обяжется со своей стороны не предпринимать враждебных действий против Франции. При этом я должен заметить, что Франция уже в один день с нами объявила мобилизацию, и это было нам известно … царило радостное настроение.

«Теперь нам придется вести войну только против России - сказал мне кайзер - мы просто развернемся всей армией на востоке». Я ответил Е. В., что это невозможно. Развертывание миллионной армии нельзя импровизировать, это плод нескольких лет упорной работы, и, раз установленное, оно не может быть изменено. Если Е. В. настоит на том, чтобы вести всю армию на восток, то он получит не боеспособную армию, а беспорядочную кучу вооруженных людей, лишенных продовольствия. Кайзер настаивал на своем требовании и очень рассердился; между прочим сказав мне: «Ваш дядя дал бы мне другой ответ». Это очень меня огорчило - я никогда не претендовал на талант фельдмаршала. О том, что, вторгаясь со своей армией в Россию, имея за спиной мобилизованную Францию, мы шли бы навстречу катастрофе, казалось, никто и не подумал. Как могла бы Англия - даже если предполагать, что она этого действительно желала - помешать Франции обрушиться на нас с тыла? Мое возражение, что Франция уже начала мобилизацию и что невозможно, чтобы мобилизованная Германия и мобилизованная Франция сговорились бы ничего не предпринимать друг против друга, также осталось безрезультатным. Настроение становилось все более возбужденным, а я был совсем один.

В конце концов, мне удалось убедить Е. В. в том, что наше развертывание главными силами против Франции и слабыми оборонительными силами против России должно закончиться планомерно во избежание самого гибельного беспорядка. Я сказал кайзеру, что по окончании развертывания можно будет перебросить на восток части армии какой угодно силы, но что само развертывание не может быть изменено, иначе я снимаю с себя всякую ответственность.

Ответная телеграмма в Лондон была тогда составлена в том духе, что Германия очень охотно принимает английское предложение, но что намеченное развертывание должно быть, по техническим соображениям, приведено в исполнение и на французской границе. Мы ничего не предпримем против Франции, если она, под контролем Англии, будет держаться так же спокойно. Большего я не мог добиться. Мне с самого начала была ясна бессмысленность этого английского предложения... Во время этой сцены я был близок к отчаянию; я видел, что дипломатические выступления, грозившие помешать нашей мобилизации, могли роковым образом отразиться на ходе предстоящей войны».

Из этой большой цитаты очевиден вклад Мольтке в важнейшие события, предшествовавшие стратегическому развертыванию германской армии в 1914 г.

В мобилизационном плане предусматривалось уже в первый же день занятие Люксембурга - 16-й пехотной дивизией. Мольтке пишет в этой связи: «Мы должны были во что бы то ни стало обеспечить от французского налета люксембургские железные дороги, т. к. они были нужны нам для нашего развертывания. Тем сильнее меня поразило, когда рейхсканцлер вдруг заявил, что мы ни под каким видом не должны занимать Люксембурга, что это было бы прямой угрозой Франции и сделало бы предложенную английскую гарантию недействительной. Тогда кайзер, не спросив меня, обратился к дежурному флигель-адъютанту и приказал ему немедленно по телеграфу передать 16-й дивизии в Трир распоряжение не вступать в Люксембург. У меня было такое чувство, что мое сердце сейчас разорвется. Наше развертывание снова подверглось опасности полного расстройства. Что это значит, может понять в полной мере лишь тот, кто знает налаженную до последних мелочей технику подготовки стратегического развертывания. Там, где движение каждого поезда рассчитано с точностью до одной минуты, всякое изменение может иметь роковые последствия. Я напрасно пытался убедить Е. В. в том, что люксембургские железные дороги нам необходимы и должны быть обеспечены, и получил в ответ замечание, что могу вместо них воспользоваться другими дорогами. Приказ остался в силе. С этим я был отпущен. Невозможно передать настроение, в котором я приехал домой…. Когда мне принесли телеграмму, подтверждавшую переданный по телефону приказ 16-й дивизии, я швырнул перо на стол и заявил, что не подпишу ее. Я не мог поставить свою подпись, первую после объявления мобилизации, под приказом, который отменял то, что было планомерно подготовлено, и в котором войска несомненно усмотрели бы признак неуверенности. «Делайте с телеграммой, что вам угодно» - сказал я подполковнику Таппену - я не подпишу ее»».

В 11 часов вечера Мольтке вызвали во дворец. Кайзер показал ему телеграмму от английского короля, в которой тот сообщал ему, что ему ничего не известно о гарантии Англии помешать выступлению Франции. Телеграмма князя Лихновского была основана на недоразумении, или он что-то не так понял. Кайзер был сильно взволнован и сказал: «Теперь вы можете делать, что хотите». Автор после этого немедленно поехал домой и телеграфировал 16-й дивизии вступить в Люксембург.

Причем Мольтке был убежден в том, что кайзер вообще не подписал бы приказа о мобилизации, если бы телеграмма князя Лихиовского пришла на полчаса раньше. Он пишет: «Что-то во мне было разрушено, чего уже нельзя было восстановить. Уверенность и доверие были поколеблены».

И уже при проведении мобилизации сетует: «Не была ли эта война уже наполовину проиграна прежде, чем она началась. Можно ли представить себе более яркое противоречие между раздутым официальной прессой военным воодушевлением масс и нравственным состоянием их «вождей» в эту минуту».

Книга Мольтке дает важные сведения о плане германского удара по бельгийской крепости Люттих (Льеж). Мольтке заявляет, что план исходил от него, и оправдывает его стратегической необходимостью. Он, по его словам, особенно тщательно подготовил этот удар. Несмотря на это, он, в конце концов, пишет: «Я вполне отдал себе отчет, что если и это предприятие не удастся, весь военный мир упрекнет меня в том, что я хотел невозможного и доказал свою полную неспособность. В этом предприятии я поставил все на одну карту и, благодаря храбрости наших войск, выиграл игру».

Но ведь это, почти дословно, означает, что первое действие, с которого Мольтке начал войну - была азартная игра!

Действительно, захват Льежа, совершенный германскими войсками, имевшими боевой состав мирного времени, был достигнут благодаря факторам, не поддающимся учету полководца - и носившим почти случайный характер. Какую инициативу, предусмотрительность и решительность может проявить отдельная личность в этой обстановке, показал под Льежем бывший тогда «в немилости» Э. фон Людендорф, добровольно принявший в этом деле участие и заработавший право быть назначенным на ответственную должность.

В штабе Верховного командования с тревогой ждали «льежских» известий. Что случилось бы со шлиффеновским планом, если Льеж хоть на две недели задержал вступление немцев в Бельгию? Ведь если смелость полководца это одно, то азартная игра – это совсем другое. И пусть немецкие военные историки задним числом написали толстые книги и попытались создать легенды, - азартную игру немцы вели уже под Льежем в 1914 году, а затем еще более азартную игру вело «Третье верховное командование» (Э. Людендорф - П. Гинденбург) в 1918 году. Но, в последнем случае, маршал Франции Ф. Фош не попался на «блеф» и верил только сведениям 2-го разведывательного бюро своего Генерального штаба - о «таянии» германских резервов.

О наступлении во Франции, о сражении на Марне, об отправке пресловутого подполковника Генерального штаба Хенча на фронт («миссия Хенча»), с которым Верховное командование «потеряло» связь, - обо всем этом Мольтке не пишет ничего такого, что неизвестно из других источников.

Но три выдержки из его дневника освещают состояние духа автора в решающие дни мировой войны:

7 сентября 1914 г.: «Сегодня решается наша судьба... При этой мысли меня часто охватывает отчаяние, мне кажется, что я должен нести ответственность за весь этот ужас, и все-таки я не мог поступить иначе...».

8 сентября 1914 г.: «Трудно выразить, как придавливало меня эти дни, и еще придавливает сознание ответственности. Дай боже, чтобы мы...».

9 сентября 1914 г.: «Дела идут плохо. Бои к востоку от Парижа решатся (то есть Мольтке уже убежден в этом!) не в нашу пользу...».

22 октября 1914 г. Мольтке пишет, что он окончательно «лопнул» (фактически Мольтке был уволен с должности начальника Полевого Генерального штаба уже 14-го сентября 1914 г.).

Маршал Ф. Фош как-то сказал, что германская армия 1914 г. «была лучшей армией в мире», но ее фактическим вождем был больной и душевно подавленный человек, который при жизни любил предаваться изучению Библии и теософским размышлениям.

При всем уважении к другим чертам характера Г. фон Мольтке, надо признать, что он действительно не был человеком, который мог бы руководить германской армией в начинающейся мировой войне - тем более на ее самом ответственном этапе.


Ил. 1. Граф Г. фон Мольтке, начальник германского Генерального штаба.

Человек не на своем месте

Ил. 2. Обложка труда Г. фон Мольтке.
Автор: Олейников Алексей
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх