Весь XVIII век был отмечен военно-политическим противостоянием России и Османской империи. Однако в самом конце столетия неожиданно для многих две империи заключили военно-оборонительный союз.
Попытки прервать конфронтацию между крупнейшими евразийскими державами предпринимались и ранее. В разгар дипломатической борьбы вокруг присоединения к России Крыма в июне 1783 года между Петербургом и Стамбулом был подписан торговый трактат. Фактический глава внешней политики России на черноморском направлении Григорий Потёмкин добивался также заключения Российско-османского оборонительного соглашения. «Обещая им союз наш, мы отвлечём их от всех других и тем, может быть, навсегда инфлюенцию пресечём других дворов. Кажется, что турки сему будут рады», — обращался светлейший князь к Екатерине II. На переговорах по выработке условий мирного договора, завершившего вторую русско-турецкую войну, Потёмкин откровенно предупреждал визиря Гассан-пашу об опасности вражды с Россией в интересах других европейских держав. Главнокомандующий русскими армиями прямо заявил, что те, кто подстрекает Порту к продолжению войны, первым кинется делить её земли. Среди главных объектов такого дележа был пророчески назван Суэц — важнейший пункт торговли Европы с Востоком.
В 1792 году российский поверенный в Генуе, статский советник Василий Лизакевич, извещал Санкт-Петербург о подготовке сильного французского флота для нападений на суда под русским флагом и о стремлении французов вооружить против России Турцию. Российский посол в Стамбуле и вовсе сообщал о подготовке французами совместно с турками диверсий в севастопольском порту.
До сер. 1798 года французские специалисты активно занимались повышением боеспособности османской армии, помогали строить корабли на турецких верфях, развивать военную промышленность Стамбула.
Нельзя сказать, что высадка экспедиционного корпуса Наполеона в Османском Египте 1 июля 1798 года абсолютно не ожидалась, но Турция была явно не готова к такому вероломству своего «европейского партнёра».
Ещё в апреле того же года в ответ на предложение русского правительства о содействии со стороны эскадры Фёдора Ушакова, крейсировавшей в Чёрном море, Порта, выразив признательность, от помощи отказалась. Через 3 месяца Турция уже сама обратилась за помощью к России, решившись вскоре затем объявить Франции войну.
24 августа эскадра Ушакова подошла к Стамбулу. Её встречал драгоман верховного визиря, который по восточному обычаю преподнёс русскому вице-адмиралу плоды и цветы. На приёме в доме русского посольства от имени султана Фёдору Ушакову вручили украшенную бриллиантами золотую табакерку и две тыс. турецких червонцев (6 тыс. рублей) для раздачи нижним чинам. Сам же султан, по слухам, переоделся в боснийское платье и инкогнито на каике (небольшом парусном судне) наблюдал за русскими кораблями. В своём рапорте в Санкт-Петербург Фёдор Ушаков отмечал «учтивость, ласковость и доброжелательство во всех случаях» со стороны османских властей.
По прибытию в Стамбул командование русской эскадры было ознакомлено с российско-османской декларацией, которая позднее легла в основу союзного договора двух держав. Россия обязалась помочь Турции в борьбе с Францией военным флотом, а в случае нужды 80-тысячной сухопутной армией. Содержание этих сил (снабжение продовольствием, материалами для ремонта судов) ложилось на Османскую империю. Русским военным кораблям, судам и транспортам разрешалось свободное плавание через черноморские проливы на всё время военных действий против французов. Кроме того, Чёрное море объявлялось закрытым для военных флотов третьих государств. Начальники турецких портов, арсеналов и прочих военных и гражданских ведомств получили приказание оказывать эскадре Ушакова необходимую помощь и уважение. В то же время император Павел I предписывал российским военным всячески оказывать полное почтение туркам, «не требовать лишнего от Порты и не терять из виду, что, помогая ей, не должны мы становиться в крайнюю тягость».
В Стамбуле русские моряки запомнились весьма нетипичным для тех времён поведением. На одном из представительных собраний у верховного визиря отмечалось, что на всех двенадцати русских кораблях менее шуму, чем на одном турецком каике. Местные чиновники не уставали удивляться дисциплине, порядку и тишине на российских судах. Посланник России в турецкой столице докладывал в Санкт-Петербург о специальном распоряжении Ушакова матросам не петь песни на кораблях, стоящих близ домов и на рейде, что было позитивно воспринято обывателями.
Для непосредственных действий против французов в Восточном Средиземноморье создавалась объединённая русско-турецкая эскадра под командованием вице-адмирала Ушакова. Основной зоной действия флота союзников определялись Ионические острова, которые вместе с другими владениями Венецианской республики в 1797 году заняли французские войска.
Такой интерес к Ионическому архипелагу определялся тем, что Франция могла использовать его не только как средство контроля над Восточным Средиземноморьем, но и как плацдарм для экспансии на Балканском полуострове. Последнее угрожало интересам обеих евразийских империй.
В процессе подготовки совместной с османами морской экспедиции у Фёдора Ушакова появилась хорошая возможность детально ознакомиться с состоянием военного флота нового союзника. Осмотрев турецкие корабли, русский флотоводец пришёл к выводу, что с технической стороны они весьма совершенны: «Все корабли обшиты медью, и отделка их едва ли уступает нашим в лёгкости… Артиллерия вся медная и в изрядной исправности». В качестве недостатков Ушаков называл несоразмерность в вооружении и оснастке кораблей, низкое качество парусов и, самое главное, плохое качество экипажей. Команды на турецкие корабли часто набирались из невольников и просто из людей «с улицы» насильственным путём. Вследствие этого был высок уровень дезертирства. Оставляла желать лучшего выучка офицеров, оснащённость картами, приборами и даже компасами.
Русская эскадра, пришедшая из Севастополя, также находилась не в идеальном состоянии. Качество корабельных команд было значительно лучше, чем у турок, но в техническом состоянии флота имелось много проблем. В основном суда русской эскадры строились в большой спешке войны 1787–1791 годов, плохо подходили для зимнего плавания, были недостаточно манёвренными, не обшиты медью и поэтому требовали частых килеваний.
В ходе русско-османских переговоров, прошедших с участием представителя английского правительства 28 и 30 августа 1798 года, был определён состав объединённой эскадры, план военных действий и будущий статус Ионических островов.
Союзный русско-турецкий флот включал 10 линейных кораблей (6 русских и 4 турецких), 13 фрегатов и корветов (5 русских и 8 турецких), 7 малых судов и 14 канонерских лодок. Кроме этого, из Севастополя после ремонта ожидался приход двух новых 74-пушечных русских кораблей. С этим соединением должна была взаимодействовать английская эскадра Горацио Нельсона, которая находилась в Неаполе. Для действий на Ионических островах предназначался русский десант из 1700 гренадер флотских батальонов и 35 гардемарин Николаевского флотского училища. Султан же распорядился для формирования турецкого десанта набрать на албанском берегу, Янине и Морее 17 тыс. человек.
Формально у каждой из частей объединённой эскадры имелся свой командующий: у русской — Ушаков, у турецкой — Кадыр-бей. Однако призвав «почитать русского вице-адмирала яко учителя», султан определил главенствующее положение Ушакова.
После освобождения Ионических островов от французов архипелаг должен был временно находиться под совместным протекторатом двух союзных империй. При этом на период до определения окончательного статуса архипелага союзными императорами населению островов предлагалось самостоятельно выбрать приемлемую форму правления. Это предложение по взаимному согласию сторон было официально озвучено в обращении Константинопольского патриарха к греческому населению островов. Однако у других участников антифранцузской коалиции (Австрии и Англии) имелись свои виды на этот важнейший регион. Как только русско-турецкая эскадра приступила к активным действиям, венский двор разорвал тягостные для себя условия Кампо-Формийского мира с Францией и стал стимулировать проавстрийские настроения на островах. Российская дипломатия даже устроила демарш Вене по этому поводу.
Нельсон работал над прокламацией к жителям Ионических островов, в которой предлагал покровительство английского флага и содействие королевского флота. Этот документ предполагалось обнародовать, в случае если англичане быстро решат задачи борьбы с французами на Мальте и Южной Италии, а экспедиция Ушакова в Ионическом море, наоборот, затянется.
Таким образом, альянс России и Турции был направлен не только против французской экспансии, но и объективно препятствовал усилению влияния на Западных Балканах других европейских держав.
Союзная эскадра приступила к освобождению Ионического архипелага 25 сентября 1798 года, и в течение полутора месяцев от французов были очищены четыре из семи островов (Цериго, Занте, Кефалония и Святой Мавры). В плен были взяты 1300 вражеских солдат и офицеров, 44 француза убиты, 100 — ранены. На островах были захвачены 202 медных и чугунных орудий разного калибра. При этом потери русских составили всего двое убитых и шестеро раненых нижних чинов; потери турок — четверо убитых.
Относительная лёгкость в осуществлении первого этапа экспедиции (все крепости, занимаемые французами, капитулировали) объясняется разрозненностью французских гарнизонов и массовой поддержкой русских воинов местными греками. Последнее обстоятельство Ушаков считал решающим фактором и полагал, что сами турки не могли бы освободить острова, потому что тогда жители предпочли бы встать на сторону французов. Так, занятие экспедиционными силами острова Занте (второго по значению в архипелаге после Корфу) облегчалось действиями более восьми тыс. вооружённых крестьян, сбежавшихся ночью со всех концов острова, поднявших российский флаг и решивших помешать действиям гарнизона по отражению высадке десанта.
Симпатии основной массы греков объяснялись религиозной общностью с русскими, а также недостаточно последовательной политикой французской администрации на островах, допускавшей случаи поборов, беззакония и грабежа в отношении местного населения, упразднившей здесь всякое самоуправление. О степени популярности французской администрации говорит тот факт, что незадолго до начала русско-турецкой экспедиции французам пришлось с применением артиллерии подавлять крупный мятеж на Корфу и даже сжечь одно из предместий крепости.
Фёдор Ушаков открыто демонстрировал близость русского воинства с православным населением Ионических островов и встречал радушный приём греков. Так, на следующий день после занятия острова Занте русский вице-адмирал вместе с капитанами и офицерами участвовал в благодарственном молебне в местном православном храме. На пристани он был встречен всем духовенством и старейшинами острова, простое население тепло и радостно приветствовало его на улицах города.
Благожелательное отношение к экспедиционным силам со стороны городских верхов и дворянской аристократии определялось обещанием возродить самоуправление островов и принять решение о будущем статусе региона только с согласия представителей местного населения. Такое обязательство содержалось в воззвании союзных адмиралов к жителям архипелага.
Фёдор Ушаков уделял большое внимание охранению общественного порядка и недопущению погромов имений знатных граждан под предлогом расправы над якобинцами. На всех островах после завершения боевых действий функции стражи выполняли отряды из двенадцати русских солдат при офицере и двенадцати турок, которые в случае необходимости действовали при поддержке местной милиции.
Почести, оказываемые на островах русским при настороженном отношении греков к османской части союзной эскадры, раздражали турок. Ушакову пришлось проявить чудеса дипломатичности, чтобы не допустить размолвок с Кадыр-беем. Все важные действия союзной эскадры предпринимались только по итогам совещаний двух командующих, русский флотоводец убеждал жителей оказывать равные почести и своему турецкому коллеге. Несмотря на то что русская часть эскадры внесла гораздо больший вклад в успех первой части экспедиции, крепостные ключи, флаги и знамёна (в случаях, когда было взято более одного флага или знамени) препровождались не только императору, но и султану. На всех крепостях неизменно водружались флаги обеих союзных держав.
Тем не менее Ушаков довольно настойчиво отстаивал интересы русской эскадры во взаимоотношениях с османскими властями. Особенно это проявилось при нарастании противоречий между союзниками во время четырёхмесячной блокады Корфу.
Крепость, а вернее, комплекс крепостей острова Корфу произвела на участников экспедиции очень сильное впечатление. Она находилась на крутом берегу, была обнесена толстыми гранитными стенами, могла вместить до 15 тыс. гарнизона. Преграды ожидали штурмующих практически на каждом её шагу: глубокие рвы и валы, эффективная система артиллерийских батарей и другие. Среди военных того времени господствовало мнение, что Корфу можно взять лишь измором.
К моменту начала блокады Корфу крепость была оснащена 650 орудиями, а её гарнизон насчитывал около трёх тыс. солдат (в том числе 120 кавалеристов). Запас продовольствия у обороняющихся был рассчитан на 6 месяцев. Командовавший крепостью генерал Луи Шабо не отсиживался в глухой обороне, а постоянно беспокоил осаждающих вылазками и артиллерийскими обстрелами.
Овладеть такой крепостью теми силами, которыми располагала русско-турецкая эскадра осенью 1798 года, было невозможно. А тем временем албанские паши не спешили выполнять указание своего султана о посылке сухопутных войск на помощь эскадре. Это определялось довольно условной зависимостью ряда местных правителей от властей в Стамбуле. Особым своеволием отличался Али-паша, правивший в Тепелене (Южная Албания) и Янине (северо-запад Греции). До экспедиции он активно интриговал с французами, рассматривая возможность перехода на их сторону. После начала блокады Корфу албанский наместник не только не выделил полагающихся трёх тыс. своих подданных в помощь эскадре, но и запретил это делать другим пашам — своим соседям. Тщетны были даже просьбы Ушакова к Али-паше прекратить торговлю жителей албанского берега с французским гарнизоном на Корфу.
В переписке албанский властитель уверял русского вице-адмирала в личном расположении, обещал прислать в подмогу своего сына с несколькими тысячами войска. Однако в то же время он саботировал блокаду, убеждал Порту, что ему одному под силу овладеть Корфу, для чего предлагал выставить 25-тысячное войско.
В этих условиях Фёдор Ушаков в отчаянии писал в Петербург: «Если бы я имел со мной один только полк русского сухопутного войска, непременно надеялся бы я Корфу взять, совокупясь вместе с жителями, которые одной только милости просят, чтобы ничьих других войск, кроме наших, к этому не допускать». Но нехватка живой силы для штурма Корфу была лишь одной из острых проблем, с которыми столкнулось командование эскадры. Отсутствовала осадная артиллерия, не хватало снарядов, малых судов для высадки десанта, нарастали проблемы с недостатком провианта, обмундирования.
В декабре 1798 года Ушаков докладывал российскому императору: «Скоро от совершенного уже неимения на эскадре провианта находиться будем в крайне бедственном состоянии, и чем пропитать служителей, способов не нахожу». Также он сообщал о больших затруднениях в обеспечении служащих эскадры одеждой и обувью из-за плохого снабжения и невыплатой жалованья почти за год. Эти проблемы были вызваны сложностями доставки грузов для эскадры из-за штормов и небывалых холодов зимы с 1798 на 1799 год. Сказывались злоупотребления турецких чиновников, отвечавших за снабжение союзного флота, нерасторопность русского военного командования. «От худой провизии, — писал Ушаков верховному визирю в январе 1799 года, — служители, мне вверенные, начали во многом числе заболевать и умирают. Доктор с медицинскими чинами свидетельствовали нашу провизию и нашли, что люди больными делаются единственно от неё, и представляют, чтобы такую худую провизию в пищу людям не производить».
К 25 января 1799 года, опираясь на турецкого адмирала Кадыр-бея и находившегося на эскадре советника от Порты Махмуда-эфенди, Ушакову удалось получить от пашей до 4250 албанцев (2500 из них прислал Али Янинский). Это было нерегулярное и плохо дисциплинированное войско, не обеспеченное провиантом и боеприпасами; флоту пришлось поделиться с ним своими скудными ресурсами. Появление албанцев на островах вызвало недовольство местных греков. Командованию эскадрой пришлось приложить немалые усилия, чтобы не допустить столкновений из-за грабежей албанцами местного населения, нападений на христианские храмы.
Несмотря на то что сухопутные силы оказались значительно меньше от запланированного, тянуть дальше с покорением Корфу главнокомандующий не мог. 14 февраля начались последние приготовления к штурму, солдаты и матросы оттачивали навыки преодоления крепостных преград, в большом количестве изготавливались штурмовые лестницы.
Утром 18 февраля 1799 года начался штурм французских укреплений на острове Видо, являвшимся ключом к гавани Корфу. После сильного артобстрела на остров высадился десант из 2100 тыс. человек (1400 из них — русские). В этот ответственный момент албанцы отказались от участия в бою. Лишь 200 человек из них последовали за союзниками. Только взятие батарей Видо ободрило албанское войско и позволило ему участвовать в дальнейшем штурме.
К 14 ч. все французские укрепления на Видо были заняты. Тогда же состоялся знаменитый эпизод с защитой русскими моряками побеждённых врагов. Турки и албанцы, ожесточённые упорным сопротивлением французов, принялись линчевать пленных. Видя это, майор Алексей Гамен составил каре из людей своего отряда и в его середине укрыл побеждённых. Всего на острове было убито около 200 республиканцев, 422 человека взяты в плен. Потери у русских составили 131 человек (31 убитый), а у османов — 180 человек.
Русские батареи, установленные на Видо, присоединились к обстрелу Корфу, который с утра вели союзные корабли. Перед приступом крепостных укреплений ропот охватил отряды местных жителей, усомнившихся в успехе из-за малочисленности штурмующих. Французам удалось отбить первую атаку на форт Сальвадор, но под напором высаженных подкреплений они вынужденно отступили. Гарнизон яростно оборонялся, хотя к исходу дня утратил контроль над всеми передовыми фортами крепости. При штурме Корфу русские потеряли 22 человека убитыми и 72 ранеными; подданные султана — 61 и 92 человека соответственно.
За внешней лёгкостью взятия укреплений на Видо и Корфу стояла высокая слаженность действий и героизм преимущественно русской части союзной эскадры. Не обошлось и без курьёзов. «Турецкие же корабли и фрегаты все были позади нас и не близко к острову; если они и стреляли на оный, то через нас, и два ядра бок моего корабля посадили с противоположной стороны острова», — описывал штурм крепости Ушаков российскому послу в Стамбуле Василию Томаре.
Утрата ключевых позиций обороны сильно деморализовала защитников крепости, 20 февраля гарнизон капитулировал. На Корфу в плен союзникам сдалось почти 3000 человек во главе с генеральным комиссаром Французской республики на островах и тремя генералами. Кроме того, оказались захваченными 54-пушечный корабль, фрегат и несколько мелких судов.
22 февраля командующий эскадрой посетил церковь Святого Спиридона на острове, где проходил благодарственный молебен, и по традиции имел тёплый приём со стороны местного населения. Повсюду развивались русские флаги, звучал колокольный звон, была слышна ружейная стрельба.
В марте албанцев распустили по домам, начались работы по ремонту крепостных укреплений. Комендантом крепости назначили генерал-майора Михаила Бороздина, в распоряжении которого должны были находиться 2 гренадерских батальона. Остров Корфу стал базой русского флота в Средиземноморье. Отсюда осуществлялась экспедиция против французов в Южной и Центральной Италии. Ушаков настойчиво обосновывал Павлу I необходимость России закрепиться на Корфу, оставив здесь гарнизон в 1–2 полка.
Завершающим этапом выполнения русско-турецких договорённостей по Ионическому архипелагу стало определение политического устройства островов. В нач. 1799 года под влиянием греко-фанариотской группировки Порта попыталась пересмотреть будущую судьбу островов, желая придать им статус, аналогичный княжествам Валахия или Молдавия.
В этих условиях Фёдор Ушаков при поддержке Василия Томары в явочном порядке формирует республиканскую систему управления островами на основе соглашения 1798 года: выборный Сенат (Большой совет), возглавляемый председателем (князем) и заседающий на Корфу, главные советы, магистраты на каждом из островов, 40 выборных судей. В мае 1799 года эти органы управления приступили к работе. Сенат разработал проект Конституции республики, избрал 12 послов для ведения переговоров в Петербурге и Стамбуле (в каждой делегации по 6 человек). «Вооружившись» специальными наказами Сената, в июне послы отправились на переговоры в имперские столицы.
За время ведения переговоров Павел I охладел к союзникам по антифранцузской коалиции, решил прекратить военные действия и вывести эскадру с Ионических островов. Казалось, что едва родившаяся республика обречена на мгновенную гибель. Однако процесс переговоров был доведён до конца и завершился заключением в марте 1800 года русско-османской Конвенции о Республике Семи Соединённых Островов. Формально зависимая от Порты, но самостоятельная республика просуществовала до 1807 года.
Уводя в июле 1800 года русскую эскадру от островов, Ушаков, по сути, ослушался императора и не стал вывозить с острова гренадерские батальоны. Перед отбытием он составил инструкцию начальнику русского гарнизона на Корфу полковнику Гастферу. Гарнизон (150 человек) был оперативно подчинён русскому послу в Стамбуле.
26 октября Черноморская эскадра вернулась в Севастополь (Ахтиар), завершив поход, длившийся 2 года и 2 месяца. По итогам экспедиции Фёдора Ушакова российский император наградил бриллиантовыми знаками к имевшемуся у него ордену Александра Невского и произвёл в адмиралы. Султан Селим III пожаловал русскому флотоводцу бриллиантовый челенг (султан или перо), соболью шубу и 1000 червонцев. 3500 червонцев были выделены для поощрения офицеров и нижних чинов русской эскадры. Жители Республики Семи Островов преподнесли золотую шпагу, украшенную алмазами, и почётные медали.
Вопрос об Ионических островах вновь прозвучал в европейской дипломатии в сентябре 1801 года, когда Россия и Франция в мирном договоре обязались гарантировать независимость Республики Семи Островов. На архипелаг регулярно приходили русские военные корабли и транспортные суда. С образованием Третьей антифранцузской коалиции на Корфу сосредотачивалась значительная часть морских и сухопутных сил России на Средиземном море (вице-адмирал Дмитрий Сенявин). Русско-турецкий оборонительный союз был пролонгирован новым договором 1804 года. По нему Турция обязалась предоставлять свободный проход через проливы для русских судов, осуществляющих снабжение гарнизона на Ионических островах. Ситуация резко изменилась после аустерлицкой катастрофы. В ходе мирных переговоров в Тильзите Александр I согласился вывести русские войска с Корфу. Под влиянием усилившейся Франции в 1806 году разгорелся острый русско-турецкий дипломатический конфликт, переросший в войну 1806–1812 годов.
По Парижскому мирному договору (1815 год) над Ионической республикой устанавливался английский протекторат, а в 1864 году острова были переданы Греции.
Свежие комментарии